Автор: Ду.
Рейтинг: G.
Пейринг: Имс/Артур, хотя в моральном плане скорее наоборот.
Жанр: ангст, драма, pov, глюки.
Дисклеймер: ничего моего, кроме текста.
Предупреждения: смерть второстепенного персонажа, общая неясность, недоразвитось идеи.
читать
По белому шелку расползается невыносимой яркости сиреневое пятно. Это не кровь – не может быть ее – не может не быть ее – пуля прошла навылет. Тускло-желтые волосы – совсем как солома – застыли неровными прядями, во все стороны торчащими, глаза пронзительной синевой сияют, как будто их хозяйка еще живая – это сон, это сон – как будто бы не вывернуло ей наизнанку все внутренности – это сон, а вдруг не – как будто не застыла на кукольном личике предсмертная гримаса – она ненастоящая, ненастоящая – как будто его пальцы не сжимают пистолет изо всех сил, до боли, до неправильной, ненастоящей боли.
Ты не помнишь, как ты здесь оказался – тихое прерывистое шипение, игла в вене – не помнишь, как ты ее убил – синие глаза смотрят с безумством, тонкие пальцы цепляются за твои запястья.
В глазах рябит от всех этих ярких цветов, от вычурной не-реальности, пряничный домик, сиреневая кровь, оранжевое небо за кислотно-зелеными окнами, стальные прутья на стеклах.
Слишком глубоко.
Круглая фишка катится по доскам, врезается в твой до зеркального блеска начищенный ботинок.
Ты поднимаешь голову и сталкиваешься с обезумевшим от горя и ярости взглядом.
Имс.
У нее всегда были хрупкие запястья. И кожа белая, тонкая, синие вены просвечивают. У нее был диагноз и четко отмеренное время жизни. Она зачеркивала красным маркером дни на календаре и рвано смеялась, когда приходила пора задувать свечи – загадывать желание – улыбаться гостям, радоваться подаркам, зная, что это последние – предпоследние – в ее жизни.
Свои тонкие пальцы она стерла в мозоли, когда завязывала узел на веревке. У нее были причины поспорить с судьбой.
У меня были причины уйти за ней следом.
-Ты убил ее, ублюдок. – тихим шепотом, чуть прикрыв веки.
-Имс, я не...
-Не убивал? – с ноткой веселья, пистолет в руке, пуля в животе, конечно, же, убивал.
Что тогда? Не хотел – не мог, женщины и дети, нельзя стрелять, даже во сне, даже если рвутся перегрызть глотку.
Не убивал – не помнишь – не убивал – синие глаза блестят от слез – там что-то было, что-то помимо смерти, но не вспомнить, это как – в полузабытом сне, это как – больно, страшно.
Только Имсу плевать на все твои мысли – кулак впечатывается в скулу, Имс никогда не дерется со своими, значит ты – не свой, теперь не свой, и от этого недоверия почему-то больнее чем от удара, потому что…
-Все не так.
Он тебя не слышит – капли сиреневой крови по спирали закручиваются к потолку, его глаза закрыты, и когда раздается нечеловеческий рев, ты даже не вздрагиваешь.
Ты его уже слышал.
Я верил, что ее душа осталась на кончиках моих пальцев, потому что я был первым, кто коснулся ее мертвого тела. Я должен был сохранить это – или умереть, потому что две души для одного тела это слишком много. Я не умел хранить. Пока еще не умел.
Мать говорила, я был в коме несколько месяцев. Они воспользовались рискованной и очень дорогостоящей технологией, благодаря которой лучшие психологи рыскали по моему подсознанию, вечному коматозному сну, чтобы вытащить меня оттуда. Физически я был в порядке, просто не хотел возвращаться.
Я построил ей дом. Я дал ей красок и запер двери – чтобы она больше не смогла никуда уйти.
Когда они вытащили меня оттуда, я разгромил всю больничную палату, покалечил одного из санитаров и провел год в психушке.
Она осталась там.
Я не мог вернуться – самостоятельно.
И я стал извлекателем.
-Я не убивал. – говоришь ты, когда раздирающий уши вой прекращается.
Он смотрит с горькой ненавистью, презрительным недоверием – кому ты врешь, парень, это мое подсознание.
Ты бы не стал вспоминать – тяжело, больно, но видеть такой взгляд на лице Имса еще сложнее. Голова раскалывается, кожа на запястьях еще помнит чужие прикосновения, перед глазами скачут яркие пятна.
-Она хотела уйти.
-Нет.
-Она хотела уйти, Имс.
-Ты врешь, сукин ты сын!
-Она сказала – он не должен был меня оставлять. Она сказала – он не сможет освободиться, пока я здесь. Она сказала – я была слишком слабой, чтобы уйти еще раз, но теперь я смогу – должна.
А потом она сжала своей крохотной ладошкой мою руку, и заставила спустить курок.
Это был единственный способ выбраться из клетки.
Прутья на окнах рассыпаются трухой, синие глаза мертвой на руках у Имса покрываются белой поволокой. Этот сон длиною в вечность начал рушиться.
-Ты понял.
Кирпичная кладка всех цветов радуги распадается на куски.
Булыжник прилетает тебе в голову – ты чувствуешь, как ломаются кости – ты просыпаешься.
-Ты в порядке?
Они снова на старом складе, приглушенные краски, тотем в кармане пиджака. Имс прерывисто дышит, восстанавливая дыхание.
-Да. – говорит наконец, скорее выдыхает.
-Прости, я не должен был лезть туда.
-Она не вернется, верно?
-Если ты отпустил ее.
Смешок.
-Разве я мог не?
У него из носа течет кровь – темная, багряная. Настоящая.
-Артур?
-Да?
-Спасибо. – он замолкает. – Я бы не смог сам.
-Все в порядке.
Ему больше не страшно.
@темы: Артур, Drama, Имс, Драббл, Angst, POV, Слэш, G, Фанфики
-
-
25.08.2010 в 22:42