[InceptionFilm]

Название: Запах сигаретного дыма.
Автор: Du.
Жанр: романс. Назовем это романсом х) POV Артура.
Рейтинг: G, с легким намеком на PG-13.
Пейринг: Имс/Артур.
Дисклеймер: ничего моего, кроме текста.
Размер: 842 слова.
Предупреждения: тексто не очень хорошо вычитан, ага.
От автора: Тройму, добровольный заказ хД

читать

Есть несколько вещей, которые неизменно выводят меня из себя. Помимо нерациональности, расхлябанности и прочих человеческих недостатков, которые могут помешать качеству выполняемой работы. Например, я терпеть не могу мятые галстуки и сигаретный дым. Думаю, если бы я пошел к психотерапевту, он тут же возжелал бы связать эту мою нелюбовь с какой-нибудь детской психологической травмой. Вроде того, что мой отец приходил домой пьяный и с неизменно мятым галстуком, и весь дом наполнял запахом своих ужасных папирос. Или, вариант более невероятный, но в то же время привлекательный для всех этих любительниц мыльных опер и семейных драм – тот же отец, напиваясь до беспамятства, душил меня галстуком и заставлял вдыхать клубы дыма, которые вылетали из его больших ноздрей. Или проделывал то же самое с матерью. Или же вообще повесился на этом самом галстуке, зажав в зубах сигару. На моих глазах.
Но, вынужден вас разочаровать, мой отец был среднестатическим английским клерком и в жизни не брал в рот ни одной сигареты.
Так что я не люблю мятые галстуки и сигаретный дым просто потому, что я их не люблю. Все просто.
По крайней мере, я думал, что это так. Я был уверен в этом так же, как и в том, что Земля крутится, вода при значительном изменении температуры меняет свое агрегатное состояние, а красная игральная кость в реальности неизменно выпадает вверх пятеркой.
Я был уверен, когда просил Имса предаваться своим вредным привычкам в более проветриваемом помещении. Я был тем более уверен, когда он, подойдя ко мне, пустил дым мне в лицо, и спросил: «А что, какие-то проблемы, малыш?», но все-таки вышел из аудитории, которая все равно слишком пропахла его дрянными сигарами, и я, черт возьми, чувствовал себя как минимум оплеванным, меня тошнило от этого запаха, так что – да, я был, черт возьми, уверен, как никогда еще в своей жизни.
Не знаю, что именно послужило причиной, но и эту его подколку, и все его последующее поведение дружелюбным назвать было сложно, то есть, мы и до этого постоянно ругались, но тогда он был настроен по отношению ко мне более дружески, а сейчас это был совершенно чужой человек, которому было совершенно безразлично мое существование. Обращался он ко мне теперь исключительно с вопросами по работе, я, в свою очередь, называл его только «мистер Имс» и делал вид, что такое положение дел меня вполне устраивает.
На самом деле, Имс, который молчит, стал для меня довольно неприятным открытием. Первые дни мне это правда нравилось, но потом появилось ощущение, что меня обокрали, а я просто стоял и смотрел, и ничего не сделал, чтобы этому помешать.
Такой контраст в его поведении тогда и в его поведении сейчас был совершенно необъясним и нерационален. С остальными он общался также, как и раньше, так что его бойкот распространялся только на меня. Неприятное чувство, скажу я вам.
Я пытался понять, что именно так его оскорбило, но вскоре мне надоело.
Примерно в это же время я вдруг осознал, что непроизвольно принюхиваюсь каждый раз, когда захожу в помещение, и не чувствую больше такого внутреннего отвращения, если в воздухе есть привкус дыма.
Это могли быть дорогие сигары Сайто, или простые сигареты Кобба, но только один запах мой нос чуял даже в самых маленьких его количествах. И меня это невероятно раздражало.
Я стал отглаживать галстуки с еще большей тщательностью, чтобы доказать себе, что мой мир все еще держится на тех двух китах, и ровным счетом ничего не изменилось.
И стал задерживаться на базе – Ариадне говорил, что должен присмотреть за Коббом, себе – что нужно еще раз удостовериться, что все проверено на все сто процентов, и никаких накладок не произойдет, но, на самом деле, мне просто нужно было дышать воздухом, от которого несло сигаретным дымом.
Имс – иногда – тоже задерживался, садился в соседнее кресло и невозмутимо курил свои сигары, будто кроме того, чтобы сидеть рядом со мной на пустой базе и курить сигары, при этом успешно делая вид, что мое присутствие его совсем не трогает, ему заняться решительно нечем.
Может, он ждал, что я заговорю первым, но я был слишком занят тем, что пялился на него, старался не пялиться на него, отгонял из головы навязчивые мысли о всем том табаке, что остается на его губах, и так же отвратительно, невероятно воняет, и, что, наверное, его женщинам должен нравится этот запах, иначе они точно не смогли бы его целовать, и, черт возьми, неужели так сложно просто оставить меня в покое?
А потом, как-то сами собой, возникли другие мысли, поцелуй меня, понимаете, какое дерьмо, я смотрел на Имса, на его пальцы, небрежно держащие очередную сигару – должно быть, тоже пропахли этим чертовым дымом, который он лениво выпускал из своих легких, не посмотрев на меня ни разу за все это долбанное время, и думал – поцелуй меня, твою мать, посмотри на меня и поцелуй, это дерьмо длиться слишком долго, но, конечно, ничего такого не случалось.
И мне оставалось только смотреть, как он курит, и надеяться, что все прекратиться само собой, но, в общем-то, все кончилось бы только если Имс с сигар перешел на какие-нибудь леденцы, от которых меня тоже тошнит с детства.
То есть черт.
Не кончилось бы.
Но – и уж это-то точно никогда не измениться – я ненавижу мятые галстуки.
Терпеть их не могу.
И в этом я, черт возьми, уверен.